Возможно, впрочем, что и в рассказе Филина не содержалось ничего примечательного в отношении их личностей.
Мы знаем уже, однако, что два наиболее выдающихся из них ливиец Матос и кампанец Спендий (Спондий у Диодора ), не принадлежали к числу военных предводителей во время I Пунической войны, каковым был, несомненно, вождь галлов Автарит , в результате своей долголетней военной службы, говоривший по-финикийски.
Спендий, приобретший большое влияние на разноплеменных наемников, был беглым римским рабом. Угроза смертной казни в случае возвращения его в руки своего господина заставляла его быть особенно непримиримым и побуждала агитировать за крайние действия. Филин упоминает о его атлетическом телосложении и выдающейся боевой храбрости. Все это, несомненно, должно было импонировать повстанцам и содействовать популярности Спендия в качестве революционного вождя.
В том, что он мог быть носителем и пропагандистом определенной революционной идеологии, убеждает наличие доступных изучению идеологических форм движения кампанских мамертинцев в Мессане и кампанского гарнизона в Регии в эпоху войны Рима с Пирром, которые, как показано будет ниже, связывались с популярными в древности утопическими идеями «золотого века». Это тем более вероятно, что Спендий был, должно быть, далеко не единственным кампанцем среди повстанцев, равно как он был и не единственным лицом рабского происхождения в их составе.
И тех и других следует подозревать в числе упомянутых Филином миксэллинов, т. е. огреченных в культурном отношении сицилийцев и италийцев, чаще всего, очевидно, самнито-луканского (сабелльского) происхождения, которых он характеризует по большей части как перебежчиков и беглых рабов.
Мы знаем уже, однако, что два наиболее выдающихся из них ливиец Матос и кампанец Спендий (Спондий у Диодора ), не принадлежали к числу военных предводителей во время I Пунической войны, каковым был, несомненно, вождь галлов Автарит , в результате своей долголетней военной службы, говоривший по-финикийски.
Спендий, приобретший большое влияние на разноплеменных наемников, был беглым римским рабом. Угроза смертной казни в случае возвращения его в руки своего господина заставляла его быть особенно непримиримым и побуждала агитировать за крайние действия. Филин упоминает о его атлетическом телосложении и выдающейся боевой храбрости. Все это, несомненно, должно было импонировать повстанцам и содействовать популярности Спендия в качестве революционного вождя.
В том, что он мог быть носителем и пропагандистом определенной революционной идеологии, убеждает наличие доступных изучению идеологических форм движения кампанских мамертинцев в Мессане и кампанского гарнизона в Регии в эпоху войны Рима с Пирром, которые, как показано будет ниже, связывались с популярными в древности утопическими идеями «золотого века». Это тем более вероятно, что Спендий был, должно быть, далеко не единственным кампанцем среди повстанцев, равно как он был и не единственным лицом рабского происхождения в их составе.
И тех и других следует подозревать в числе упомянутых Филином миксэллинов, т. е. огреченных в культурном отношении сицилийцев и италийцев, чаще всего, очевидно, самнито-луканского (сабелльского) происхождения, которых он характеризует по большей части как перебежчиков и беглых рабов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий